Грейс Грин - Летняя рапсодия [Сборник]

Уитни широко раскрыла глаза… и почувствовала, как земля уходит у нее из‑под ног.

Желание — горячее и безумное — закипало у нее глубоко внутри. И когда он еще крепче сжал ее пальцы, это кипение превратилось в страшную потребность, стучащую у нее в висках… потребность, тут же вышедшую из‑под ее контроля, стоило Люку прижаться ртом к ее губам.

Его поцелуй был так требователен, а вкус так сладок… От Люка шел запах виноградников и земли, солнечного света и мускуса… и это сочетание делало его совершенно неотразимым. С легким стоном Уитни положила другую руку ему на плечо… и, почувствовав жар, идущий от него, и стук его сердца под джинсовой рубашкой, потеряла голову.

Он не спешил. Она тоже. Она была бы счастлива, если бы поцелуй длился целую вечность.

И, наверно, так бы оно и было, если бы звонок в дверь не нарушил тишины дома.

Сначала Люк никак не отреагировал на громкий звенящий звук, только поцелуй его стал еще глубже и требовательнее, словно он пытался проникнуть в ее самую сокровенную глубину. И только когда она издала протестующий звук и попыталась с силой оттолкнуть его, Люк наконец ее отпустил.

Он смотрел на нее, и, хотя его взгляд был все еще слегка затуманен, в синеве его глаз уже плясали искорки смеха.

— Продолжим попозже, — приглушенным и полным обещания голосом сказал он.

— Только через мой труп! — отрезала она, тщетно пытаясь вернуть дыхание, и, высоко вздернув подбородок, поспешила прочь, благодаря Бога за то, что Люк не знает, как бешено стучит ее пульс.

— Прости, дорогая, — преследовал девушку его дразнящий голос. — Я пока не некрофил. И когда целую женщину, то предпочитаю, чтобы она была вполне живая.

— Ну что ж, во всяком случае, пока женщина вполне живая, — язвительно бросила Уитни через плечо, — она будет брыкаться!

— Брыкаться? — удивленно протянул он. — Что ж, я люблю, когда брыкаются. Это меня здорово заводит.

Уитни невольно улыбнулась.

И она продолжала улыбаться, чувствуя, словно ходит по воздуху, пока открывала дверь и приветствовала гостей.

Праздник удался на славу, и веселые вопли детишек и взрослых, плавающих и плещущихся в бассейне, наверняка достигали Эмералда.

Около пяти часов, все еще в купальниках и плавках, они сели за стол, а после этого Дикси раздала детишкам красные ведерки, принесенные из своего детского садика, и буквально через несколько минут малыши уже наполняли их водой и увлеченно лепили пирожки из песка в песочнице Троя.

Взрослые — Люк, Уитни, Пэтси и Бет — расположились в патио под тенью огромного полосатого зонта.

Когда Уитни уселась там с бокалом прохладительного напитка в руке, наблюдая за Люком, болтающим с двумя другими женщинами, ей вдруг пришло в голову, как она была не права, предположив, что кто‑нибудь из старой «компании» Люка может быть для него больше чем просто хорошим другом. Между этими старыми школьными приятелями существовало то чувство непринужденности и взаимопонимания, которое могло возникнуть только из общего прошлого. Общих воспоминаний. Счастливых воспоминаний.

Ничего большего. Но и ничего меньшего.

Она неловко поерзала в своем кресле, когда поняла, что Пэтси и Бет увлеклись какими‑то сплетнями и внимание Люка теперь полностью сфокусировано на ней самой.

Люк лениво раскинулся на своем сиденье, одетый только в черные плавки, и когда его внимательный взгляд оторвался от созерцания ее еле прикрытой купальником фигуры и он посмотрел ей в лицо, то она увидела в туманных синих глубинах его глаз приглашение. Дерзкое и эротичное приглашение. Тайное, но несомненное. Ее глаза расширились, и вдруг все ее тело свело таким ответным желанием, какого она и сама от себя не ожидала. Она отчаянно пыталась отвести взгляд, но не могла. Безумно хотела как‑то прикрыться, но не двинулась с места. В висках застучало, словно раздался барабанный бой перед кульминацией событий…

Уитни могла бы поклясться, что он видел сквозь тонкую ткань ее купальника твердеющие кончики ее грудей. Сглотнув, она попробовала отвлечься от ощущений, в которые повергал ее взгляд Люка. Но безрезультатно. Каждая клетка ее тела ныла от незнакомого и все возрастающего возбуждения.

Люк откашлялся. И, видя, как он снимает с ручки кресла висящее там пляжное полотенце и обматывает им талию и бедра, Уитни догадалась, что у него возникли собственные… проблемы.

Проблемы, которые могли возникнуть единственно… из безудержного желания схватить ее и…

Голова Уитни закружилась. Ей казалось, что она уже в его объятиях! От одного взгляда его горящих глаз она обессилела так же, как от самой интимной ласки. Почти беззвучный стон вырвался из ее горла, когда она увидела, как понимающе дрогнули в улыбке его губы, и она почувствовала, что краснеет. Он услышал… и понял… этот примитивный животный звук. И понял его как утвердительный ответ на свое немое приглашение.

Краем глаза заметив какую‑то тень рядом с ними, Уитни силой заставила себя вернуться к действительности. Она моргнула… и увидела Джейсона, трехлетнего сынишку Бет, стоящего рядом с Люком. Малыш притащил с собой красное ведерко, до самого верха наполненное водой. Что он собирается делать?..

И хотя Бет уже вскочила на ноги с криком «О нет, милый!», Джейсон радостно завопил и опрокинул ведро на колени Люку.

— Эй! — рыкнул Люк. — Что за шутки? — Он тряхнул головой и попытался схватить проказника. Слишком поздно. Джейсон с веселым визгом уже несся к песочнице, так быстро, как только коротенькие ножки могли его нести.

Пэтси тоже поднялась.

— Пожалуй, пора убираться.

— Давно пора! — откликнулась Бет.

Женщины засмеялись и, взявшись под руки, направились к песочнице.

— Да ладно, девчонки, — добродушно крикнул им вслед Люк. — Не спешите. Ничего страшного не случилось.

Но его не послушали.

Люк плюхнулся обратно на сиденье, с кривой улыбкой стряхнул с себя мокрое полотенце и бросил его на землю. Уитни с интересом вытянула шею… и еле сумела сохранить невозмутимое лицо. Совершенно не нужно было обладать рентгеновским зрением, чтобы увидеть, что если полотенце и сослужило Люку добрую службу, то теперь он в этом абсолютно не нуждался.

Она наклонилась к Люку с притворной заботой на лице.

— Ты уверен, что с тобой все в порядке? — прошептала она таким приглушенным и печальным голосом, словно он только что излечился от какой‑то ужасной болезни. — Бедный Люк… должно быть, для тебя это был сильный… шок.

Он взглянул на нее… а потом вдруг откинул назад голову и громко расхохотался.